Вот сегодня у меня на сайте одна читательница написала в комментарияx: «Свалить за рубеж и ругать Родину оттуда, ума много не надо. А почему бы вам не попробовать было самому сделать что-то для своей страны, чтобы улучшить ее».
Я мог бы ответить этой даме приватно, прямо в комментариях, но потом подумал, что это ведь не первый такой ехидный вопрос, который мне задают, и задают его не только мне, но и многим другим «свалившим».
Так что я думаю правильно будет ответить публично.
Вопрос этот с подвохом, потому что заключает в себе уже готовый ответ: дескать, те кто «сваливает», ни на что не способны, кроме как ругать родину издалека. А также этот вопрос-ответ подразумевает, что уж тот-то, кто его задает, уж он-то точно, если не сделал, то готов сделать для своей Родины многое.
Это у вас плохая позиция, милая дама, проигрышная. Если вы сейчас реально вздумаете меряться, кто что сделал —заведомо проиграете.
Хотите знать, что «я сделал для своей страны»? ОК! Слушайте.
Моя первая научная студенческая разработка — медицинские датчики для сердечных больных — спасла тысячи жизней.
Моя «компьютерная публицистика» 90-х оказала заметное влияние на становление IT-отрасли (это вам подтвердит любой ветеран). И в том, что ваш интернет сейчас дешевый и быстрый — в этом есть и заметная капелька моей заслуги.
Мои проекты в области интернет платежей до сих пор работают, мои работы и идеи в этой области во многом подготовили базу для их массового внедрения. И в том, что вы сейчас можете пользоваться Вебмани или Яндекс.Деньгами, в этом есть и мой вклад.
Мои детские рассказы изучают в русских школах по всему миру — они сейчас входят во многие хрестоматии для начальных классов и учат детей разумному, доброму, вечному. Вот не далее, как на прошлой неделе, я отправил очередному издателю договор на следующие несколько лет.
Это только то, что мне пришло в голову вот прямо с ходу, навскиду, а если я посижу-повспоминаю…
И примерно то же самое может сказать о себе любой «сваливший» из страны. Потому что сваливают отнюдь не люмпены, а самые активные, мыслящие люди: ученые, деятели культуры, финансисты, бизнесмены.
Так что — да, я очень много сделал для моей страны.
Я бы с радостью продолжал делать для нее еще больше. Но беда в том, что моей страны больше не существует. Именно вы, те кто сейчас задает мне эти ехидные вопросы, разрушили мою страну и построили на ее месте свой Мордор.
Для своей страны я мог бы сделать многое. А что я могу сделать для вашего Мордора?
Я могу, например, вбить пару гвоздей в крышку его гроба.
И я сделаю это! Уже делаю! Вы ведь и сами это ощутили, когда отреагировали своим ехидным вопросом на мою публикацию. Значит, она задела вас за живое, значит, она достигла цели!
Все таки иногда приятно ощутить себя пророком. Нечаяно наткнулся на свою статью 20-летней давности, которою вот решил перепечатать без малейшей правки. Я знал! Я знал еще тогда!
Сижу ли я, пью чай, слушая радио, смотрю ли телевизор, меня все чаще и чаще обволакивают убаюкивающие слова о необходимости поддержки "отечественного производителя".
Это понятие мне знакомо и близко. Я сам вношу свою лепту в поддержку отечественных производителей, поскольку в свободное от журналистской деятельности время имею хобби - занимаюсь племенной работой с отечественными породами кошек. Два отечественных производителя, вернее, производительницы живут в моей квартире.
Но ведь по телевизору и по радио говорят совсем о других производителях - российских предприятиях. И вот это мне уже непонятно. Ведь в мире не осталось, наверное, уже ни одного производства, намертво привязанного к одной стране. Российский ноутбук, лежащий на соседнем столе, собран из компонентов, произведенных в Малайзии, Китае, Корее, Ирландии, Японии и США. А мой калькулятор, носящий гордое корейское имя, собран из микросхем, изготовленных в России.
И дело тут даже не только в том, что, к примеру, рабочая сила дешевле в Малайзии, а самые умные (и дешевые) программисты - в Индии. Просто сами современные технологии и методы производства настолько "широки", что не могут быть втиснуты в рамки отдельной страны.
Слова "американская компания" означают, как правило, ровно то, что имя этой компании зарегистрировано на территории США. Но при этом владельцы компании могут быть, к примеру, гражданами России, заводы компании будут расположены где-нибудь в Ирландии, Малайзии и Бразилии одновременно, финансы - в Азии, а основные потребители продукции - в Европе.
Так как же определить национальность производителя?
Место регистрации? Оно зачастую не имеет ровно никакого отношения к местам деятельности компании.
По гражданству владельцев? Они зачастую распылены по миру сильнее, чем сама фирма.
По месту расположения производства? Разве что! Когда фирма кормит граждан какой-либо страны, давая им работу, то у них, этих граждан, есть все основания считать эту фирму своей, национальной. Да, но в таком разе какие-нибудь заграничные "Форд" или "Дэу", построившие у нас заводик по сборке автомобилей, будут в тысячу раз более родными и национальными, чем на 100 процентов российские воркутинские шахты, которые не только не могут прокормить ни себя, ни своих работников, но еще и висят тяжким грузом на шее своей страны.
Меж тем, совершенно ясно, что те, кто говорит о поддержке отечественного производителя, имеют в виду именно воркутинские шахты, а отнюдь не заводик "Форда" или "Интела" в Росии.
Тогда в чем смысл? Кому будет хуже, если вместо "Жигулей" в России будет производиться "Форд"?
Рабочим? Вряд ли! "Форд" будет платить им и больше, и регулярнее.
Потребителям? Пусть бросит в меня камень тот, кто докажет, что "Форд" хуже и существенно дороже "Жигулей" (если не принимать во внимание таможенные пошлины).
Бюджету? Тоже нет, ибо процветающий "Форд" будет платить налоги и лучше, и регулярнее, чем полудохлый КамАЗ.
Тогда кто мне объяснит, в чем состоит здравый смысл поддержки "отечественного производителя", под которым подразумевают того, кто, пользуясь безнадежно устаревшими технологиями (ибо современные без международного разделения труда не работают), производит только из того сырья, что есть под рукой (зачастую - не совсем из того, что нужно) в рамках одной отдельно взятой страны, не очень качественный продукт (ибо, опять-таки, без современных технологий современное качество невозможно) и здесь же все сам и потребляет.
В учебниках все это называется "натуральное хозяйство". И в мире есть страна, которая реализовала такое хозяйство на практике - Северная Корея. Там это называется Чучхе и служит весьма эффективным способом управления страной: в любой момент можно перекрыть кислород любому недовольному элементу, ведь извне-то этот кислород не поступает.
А что, может действительно нам перейти на натуральное хозяйство? И вполне возможно тогда, что через десяток лет проблем и в самом деле не будет. Равно как не будет ни этой страны, ни, может быть, нас с вами. Не будет вообще ничего. Ибо, как справедливо заметил один из основоположников Чучхе, "великие идеи побеждают все!".
Чтобы иметь возможность оставить комментарий к материалу или ответить не имеющийся, авторизуйтесь, щелкнув по иконке любой социальной сети внизу. Анонимные комментарии не допускаются.
Вы знаете, кто такой Павел Коршиков? Если не знаете, то я вам сейчас расскажу.
Павел — основатель Пражского Майдана. Гражданин России, но давным-давно сваливший в Чехию, и живущий там уже много лет.
Когда Россия начала свою агрессию против Украины, Павел организовал в Праге пикеты и митинги в поддержку Украины. Эта серия выступлений стала широко известна в Европе и получила в западных СМИ название «Пражский Майдан». Благодаря Пражскому Майдану о проблемах Украины узнало множество европейцев, которые были далеки от международной политики.
Когда Россия вторглась на Донбасс и началась война, Павел Коршиков забросил все свои дела и занялся оказанием помощи Национальной гвардии Украины. Не на словах занялся, а на деле.
Павел приобретал в Европе и отправлял в Зону АТО столь необходимые Национальной Гвардии внедорожники. Он организовывал сбор средств и закупал необходимое медицинское оборудование и средства защиты. Он тратил на помощь Украине свои личные деньги, свое время и все свои силы. Он на целый год выпал из жизни, организовывая помощь бойцам АТО.
На его счету, я думаю, не одна спасенная жизнь украинских бойцов.
А когда самая горячая пора завершилась, Павел Коршиков не стал бить себя в грудь и напоминать о своих заслугах, он просто тихо отошел в тень, как, впрочем, и многие, кто делал реальные дела, а не проявлял чудеса героизма в фейсбуке и твиттере.
А потом приключилась такая вот пакость.
Россия, поняв, что нахрапом и оружием Украину не взять, запустила новую фазу своей ползучей гибридной войны, решив раскачать ситуацию в Украине изнутри. Одним из элементов этой ползучей войны стала задача заставить российских сторонников Украины поменять свою позицию и возненавидеть Хохлов.
Как это сделать? Очень просто — лестью. Испытанный метод, вон со своими, с русскими прокатило же. Телевизор 24 часа в сутки рассказывает россиянам, какая она великая нация, и они поверили! Значит надо то же самое сделать с украинцами, и пусть украинский телевизор недоступен, есть же интернет.
И вот в декабре по соцсетям резко пошла кампания. Заранее подготовленные аккаунты с украинскими аватарками вдруг разом начали вещать простую и приятную мысль: «Мы украинцы — сами с усами, мы великая нация, мы справились с кацапами и теперь, когда кацапы будут предлагать нам дружбу, надо как следует шугануть их».
Мысль простая и в общем-то правильная. Такая мысль легко ложится на душу. А потому достаточно было легкого начального толчка, чтобы она согрела сердце многим, и дальше начала быстро распространяться и жить самостоятельно. Но был в этой мысли один маленький изъян: она пока не говорила, где проходит граница между «кацапами» и «не кацапами».
И когда мысль разошлась и стала привычной, организаторам акции осталось положить еще один маленький штрих на это полотно, «правильно» провести границу между «Кацапами» и «Не кацапами». Ведь задача не простая, требующая размышлений. Но человек существо ленивое, если ему дать готовое простое решение сложной задачи, он уже не будет задумываться. Ему всегда нравятся простые решения.
И вот украинцам ненавязчиво подсовывается простое решение — «кацап» — это любой гражданин России. Независимо от того, что он думает и делает. А чтобы ни у кого не возникло когнитивного диссонанса — ведь среди граждан России есть очевидные друзья Украины, на самых заметных из «друзей» тут же организуется информационная атака.
Всех обвиняют в одном и том же, они корчат из себя «старших братьев» поучают украинцев как им жить и что делать, а нам украинцам советчиков не надо, мы сами с усами, мы — великая нация… Это так приятно ложится на душу, и никто уже и не задумывается, что если спросить в чём заключается «поучение» и «изображение старшего брата» — никто толком ответить и не сможет.
Миллионы украинцев сразу записывают во враги вчерашних друзей: Аркадия Бабченко, Сашу Сотника, Андрея Мальгина… Ату их, эти кацапы свысока учили нас как нам жить и что делать…
В чем именно было это «поучение свысока»? Да, какая разница, все так говорят, что поучают, врать не будут!
Ну да ладно, эти — публицисты, только языком трепятся (хотя это для них и смертельно опасно в нынешней России), а как насчет тех, кто как Павел, вкладывал силы, отказался от личной жизни, тратил свои деньги на помощь Украине, попавшей в беду? Ничего не требуя взамен.
И тут готов простой, приятный, «ложащийся на душу» ответ: «А они нам были обязаны, и вся их помощь даже в малой степени не компенсирует того вреда, который нам нанесли кацапы. Так что пусть будут благодарны, что мы у них эту помощь соизволили принять».
Это вся эта грязь кидается в лицо новоявленным «кацапам» в соцсетях. Это пишется им в личку, чтобы «дошло», чтобы до них наверняка дошло, что Украина больше не считает их друзьями и даже просто порядочными людьми.
Павел Коршиков, интеллигентнейший и скромнейший человек, сегодня утром не выдержал и напрямую спросил сегодня в фейсбуке: «За что вы меня так?»
Вот, что он получил в ответ. Я уж, извините, приведу тут только самое-самое вежливое и корректное, без мата и оскорблений:
Самое грустное, что лили всю грязь на человека не агенты Кремля и не боты ФСБ — те, сделав свое дело, свалили в кусты. Это писали нормальные адекватные украинцы, которых я знаю уже довольно давно. А другие украинцы это лайкали. Ни одного голоса в защиту не прозвучало.
Я написал в личку каждому. Я написал 56 человекам оскорбившим Павла и лайкнувшим эти оскорбления. Я рассказал каждому, кто такой Павел Коршиков и что он сделал для Украины больше, чем все его украинскопаспортные комментаторы вместе взятые. Я попросил каждого извиниться перед Павлом.
Как вы думаете, хоть одно извинение прозвучало? Правильно — нет! Не прозвучало ни одного. Лишь одна дама стыдливо поведала мне, что «сняла свой комментарий». Но правда, после этого забанила меня.
Некоторые отвечали мне на мою просьбу извиниться. Как вы думаете, что мне отвечали? Правильно: «Когда же вы, кацапы, перестанете нас учить!»
А некоторые добавляли, что Украинцы — великая нация! А я в этот момент понял, что Путин все-таки достиг своей цели и победил Украину!
Андрей Шипилов ,
Подробности
Наверное – я неплохой журналист. Во всяком случае, я много раз слышал про себя такое мнение, как в глаза, так и заглазно. Я начинал еще во времена, когда СССР даже не начал разваливаться, и за свою журналистскую карьеру успел побывать главредом четырех изданий и потерять счет и своим публикациям на разные темы, и изданиям, где я печатался.
Я перестал быть профессиональным журналистом (то есть человеком, который зарабатывает журналистикой на жизнь) когда понял, что журналистикой в России заработать нельзя (почему, скажу дальше), и что в мире есть другие интереснейшие занятия, которые приносят куда как больший доход. Но уйдя из профессиональной журналистики, я с журналистикой, как таковой, не порвал и продолжал активно печататься, теперь уж не ради денег, а ради интереса. А еще больше – комментировать в качестве эксперта публикации своих бывших коллег-журналистов, которые активно обращались ко мне за мнением по тем или иным вопросам.
Потом, постепенно, тон стал меняться, и мои бывшие коллеги все настойчивее стали спрашивать под какой должностью меня представить, и на мое полушутливое «напиши – независимый эксперт», все серьезнее отвечали, что так нельзя – надо обязательно указать официальную должность. Увы, к тому времени у меня уже давно не было никакой должности. Какое-то время прокатывали названия моей «должности» вроде «создатель Антипремии Рунета» или «свободный инвестор», но потом мне стали говорить, что моя должность обязательно должна называться «директор», «председатель» или как-то так, иначе мое мнение будет никому не интересно.
Параллельно с моими статьями начала происходить та же самая фигня. Периодически, в том или ином издании, сменившая прежнего многоопытного редактора какая-нибудь пятнадцатилетняя девочка морщила носик и удивленно спрашивала: «А где-же комментарии экспертов к вашей статье» и на мое снисходительное пояснение, что я и есть эксперт, я выслушивал лекцию о том, что автор не может быть экспертом в теме, о которой пишет, что задача автора обзвонить НАСТОЯЩИХ экспертов и ничего не добавляя от себя просто пересказать, что они поведали.
Собственно, все это было понятно. Процессы шли давно. В России изначально сформировался кривой рынок сбыта печатной продукции, где доходы изданий ничуть не зависели от объема реализации тиража, а зависели исключительно от размещаемой в издании рекламы. Объемы же рекламы в свою очередь зависели не от того, как издание продавалось (что очень тяжело проконтролировать), а от того в каком количестве точек оно присутствовало в продаже (что наоборот, контролировалось очень легко). Чтобы издание «лежало» в торговых точках и рекламодатели видели это, надо было каждой точке заплатить. Причем стоимость «входных билетов» быстро выросла до таких величин, что никакая продажа тиража не могла их покрыть.
Поэтому для большей части российских изданий продажа тиража быстро стала не источником дохода, а источником убытков.
Во избежание этих убытков многие издания, особенно технические, стали работать по хитроумным схемам, прилагая титанические усилия по предотвращению продаж своей продукции. Печатался тираж – заметно меньший – чем указано в выходных данных, так, чтобы как раз хватило показать присутствие в торговых точках. Либо, если у рекламодателя была возможность проверить реально напечатанный тираж, тираж печатался большой, но после оформления всех документов пускался под нож, а оставшаяся небольшая часть – раскладывалась в торговых точках, куда были куплены «входные билеты». Чисто для присутствия. Раскупят тираж или нет – было неважно, главное, что рекламодатель видел – издание присутствует в торговых сетях.
Справедливости ради надо заметить, что даже в этом мире существовали и существуют издания, живущие «с тиража» (тот же ЗОЖ, например), но их – меньшинство и там другие – не меньшие проблемы, о которых мы поговорим в другой раз.
Но как бы там ни было, в сложившейся схеме, такое понятие, как «квалифицированный журналист» и «качественный материал» стали «лишним звеном». Сначала преимущественным, а затем и единственным способом создания материалов стал способ, не требующий от низкооплачиваемого автора вообще никакой квалификации – опросить экспертов по теме и по возможности максимально аккуратно переписать то, что они сказали.
Но и тут была загвоздка, нулевая журналистская квалификация автора (и, как правило, сопровождающий ее нулевой кругозор) не давала никакой возможности проверить компетенцию и квалификацию опрашиваемого эксперта. А потому критерием квалификации «эксперта» очень быстро стало название занимаемой им должности. В этой системе ценностей «финансовый директор» научного института считался «экспертом» по всяким научным проблемам, а научный сотрудник, непосредственно разрабатывающий научную проблему, был никем. Просто потому, что первый – выше по должности, он директор, пусть и финансовый, а второй – всего лишь рядовой сотрудник, пусть и научный. Самыми серьезными экспертами стали считаться люди, занимающие государственные должности. Бред, который они несли, автоматически превращался в конечную истину, просто в силу государственного статуса «эксперта».
Как-то раз, уже в конце моей журналистской карьеры, на одной из правительственных конференций, где важное должностное лицо рассказывало журналистам о том, что необходимо всех, кто работает с деньгами, обязать получать банковские лицензии, поскольку только банковская лицензия гарантирует отсутствие злоупотреблений (а журналисты послушно кивали и, не снимая лапшу с ушей, с умным видом все это записывали), я не выдержал, поднял руку и спросил:
А как же тогда получается, что всеми незаконными обналичками в нашей стране занимаются исключительно банки, то есть учреждения, имеющие банковскую лицензию?
Должностное лицо страшно рассердилось и стало меня отчитывать, что мое дело не умничать, а просто записать, то, что он скажет, а потом – это напечатать. И надо заметить, что сочувствие журналистской аудитории было явно на стороне должностного лица, а не на моей.
На какое-то время я переквалифицировался в «колумнисты» и стал писать вместо «Статей» - «Колонки». Колонка отличается от статьи тем, что «колумнист» формально может писать, что хочет, а «мнение редакции не обязательно совпадает с мнением автора», ну эдакий городской сумашедший, что с него взять!
Но господа, ведь место в журнале – оно на вес золота, и если колонки не приносят дохода, зачем они нужны! Безусловно, интересная захватывающая колонка может и должна привлекать внимание читателей, способствовать росту популярности издания, его раскупаемости и росту тиража. Но это – в нормальной системе отношений читатель-СМИ. Мы-то с вами знаем, что в российской системе отношений продажа тиража – головная боль, и важно не что увидит в издании читатель, а что увидит там заказчик.
А потому, когда момент истины дошел до стадии, когда «маркетологи» (именно «маркетологи», а не редакторы) изданий начали присылать мне рекомендации о чем и каким образом я должен писать в своих колонках я понял, что пора завязывать.
И завязал.
Заранее предвижу вопросы: «А как же интернет, там нет печатного тиража, его не надо реализовывать». Да, это так, тиража нет. Есть трафик.
Работа по привлечению которого ничуть не отличается по своей сути от пускания бумажного тиража под нож. И тут «интересность» текста для поисковика важнее его «интересности» для человека. А ухищрения, на которые идут, чтобы скрыть, что 99% ваших посетителей – это на самом деле порнотрафик, куда как богаче и разнообразнее ухищрений по маскировке реального тиража бумажного издания.
Но об этом – как-нибудь в другой раз, а то этот текст достиг объема, превышение которого дурно скажется на ранжировании страницы в поисковиках.
- Назад
Андрей Михайлович Шипилов - советский и российский писатель и журналист .
Биография
В институте начал комсомольскую карьеру, возглавлял студенческое научное общество факультета, был внештатным инструктором МГК ВЛКСМ.
После окончания института был направлен на работу в КГБ СССР, где занимался техническим обеспечением оперативной работы.
В 1996-2000 годах работает в Издательском доме «Компьютерра», сначала на должности заместителя главного редактора еженедельника, а затем главным редактором онлайнового издания «Компьютерра онлайн». В 2000-2005 возглавляет созданный им журнал «Цифровое фото». В 2006 году вновь возвращается в Издательский дом «Компьютерра» на должность главного редактора «Бизнес-журнал онлайн», но через полгода покидает его.
Начиная с 2000 года параллельно c журналистской деятельностью активно занимается стартапами в интернете. При финансовом содействии платежной системы WebMoney запускает сервисы Плати.Ру, DigiSeller, Дом Доменов. В 2007 году в качестве антипода Премии Рунета Андрей Шипилов учредил Антипремию Рунета .
В начале 2010-х Андрей Шипилов занимался в основном преподавательской деятельностью, продолжал активно публиковаться. Вёл авторские колонки на Маниньюс, Финаме, Инфобуме. Сотрудничал с изданием «Коммерсантъ Деньги». В настоящее время живёт в Пафосе на Кипр . После событий на украинском Майдане перешёл в активную оппозицию российским властям, сотрудничает с Kasparov.ru , Grani.ru и прочими оппозиционными сайтами, создал на Facebook собственную оппозиционную страницу, на которую подписаны около 15000 человек.
Напишите отзыв о статье "Шипилов, Андрей Михайлович"
Примечания
Ссылки
Отрывок, характеризующий Шипилов, Андрей Михайлович
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
