Особенности строения романа герой нашего времени. «Герой нашего времени» как религиозно-философский роман. Примыкающие произведения Лермонтова

«Героя нашего времени» причисляют к шедеврам мировой классики. Но если это и вправду так -- значит, «история человеческой души», созданная Лермонтовым, -- отнюдь не только некий исторический источник, по которому мы можем представить себе живую жизнь тридцатых годов прошлого столетия. Она не может не жить и в нашей сегодняшней духовной культуре. Шедевры, как известно, не умирают: если герои далекого прошлого остаются живыми и близкими нам, если роман или повесть, написанные сто, двести, триста лет назад, читаются и сейчас с живейшим интересом и сердечным волнением, - значит, есть в них нечто такое, что не ушло в прошлое с историей, значит, какой-то стороной своей отшумевшей жизни они живут и сегодня, участвуют в сегодняшних наших спорах и поисках.

С какой же точки зрения интересен и значителен для нас сегодня опыт жизни, прожитой главным героем лермонтовского романа?

Чтобы ответить на этот вопрос, нет нужды ходить далеко и строить умозрительные конструкции, придавая роману какое-то особое, специальное освещение. Нужно просто прочесть роман - но прочесть действительно с полным вниманием.

Начнем хотя бы с композиции - знаменитой «перевернутой» композиции лермонтовского романа. Чем оправдано это особое построение, в чем его смысл? Обычный ответ на этот вопрос такой: Лермонтов строит свой роман с тем расчетом, чтобы обеспечить постоянный интерес читателя к характеру Печорина определенную последовательность раскрытия психологии героя. Он как бы ведет читателя по своеобразным ступеням все большей и большей полноты этого психологического выявления его натуры: сначала, в «Бэле», мы знакомимся с Печориным лишь через рассказ Максима Максимыча, человека «простого» и не способного, конечно, понять и объяснить нам его да конца; затем, в «Максиме Максимыче», -- несколько дополняющих психологических штрихов, увиденных уже глазами рассказчика, но еще более «заинтриговывающих»; затем «Tамань», где Печорин уже и сам чуть-чуть приоткрывает свой внутренний мир; и наконец «Княжна Мери», где характер героя, его психология раскрываются уже во всей своей полноте Максимов Д.Е. Об изучении мировоззрения и творческой системы Лермонтова // Русская литература. - 1964. - № 3. - С. 8..

Правда, при таком объяснении получается некоторая неувязка с «Фаталистом», где психологически Печорин не показывает нам себя как будто бы ни с какой новой стороны и характеру его, как это отметил в свое время еще Белинский, не прибавляется ни одной новой черты. Но и из этого затруднения находят обычно выход, указывая, что хотя повесть и не добавляет ничего нового к характеру Печорина, но все же усиливает общее впечатление своим мрачным колоритом, служа как бы завершающим эмоциональным штрихом рассказа о Герое Нашего Времени Удодов Б.Т. М.Ю. Лермонтов. Художественная индивидуальность и творческие процессы. - Воронеж, 1973. - С. 294..

Все это так. Но только ли так? Разве «ступенчатая» последовательность раскрытия психологии Печорина, составляя внутреннюю «интригу» композиции романа, и сама не содержит в себе, в свою очередь, некую новую «интригу» -- настойчиво не ведет читателя к вопросу, который встает перед ним тем неотвязнее и острее, чем лучше узнает он Печорина, чем полнее вырисовывается перед ним характер лермонтовского героя? И разве как раз в «Княжне Мери» -- то есть там, где характер Печорина перестает уже быть для нас загадкой и мы видим его во всей полноте его психологических проявлений, -- разве в «Княжне Мери» этот новый, интригующий, вызов читателю не достигает своего кульминационного напряжения?

Давно признано, что главный психологический «нерв» характера Печорина, главная внутренняя пружина, направляющая его жизнь, его побуждения и поступки, -- индивидуализм. Общим местом лермонтоведения давно уже стало и то, что именно эта психологическая доминанта печоринского характера выступает в романе как главный объект художнического внимания Лермонтова и что интерес Лермонтова к индивидуализму Печорина прямо связан с задачей раскрыть характер Печорина именно как типический характер «лишнего человека» тридцатых годов Висковатов П.А. М.Ю. Лермонтов. Жизнь и творчество. - М.: Книга, 1989. - С. 188..

Но вполне ли обнимается этим внутренняя «программа» обращения Лермонтова к индивидуалистическому варианту «лишнего человека»?

Роман начинается двумя повестями, которые показывают нам едва ли не самые яркие образцы печоринского равнодушия ко всему на свете, «кроме себя». Несчастная судьба Бэлы, вырванной из родного гнезда, поплатившейся жизнью лишь за то, что она приглянулась Печорину; безграничный, поистине сатанинский эгоизм этого человека, способного ради удовлетворения своей прихоти изуродовать чужую жизнь, играть судьбой другого; потом «Максим Максимыч» -- эта возмущающая нравственное чувство сцена прощания Печорина с бывшим товарищем, где Печорин выказывает такое бессердечие и душевную черствость и где так обидно за бедного Максима Максимыча, получившего в награду за свою преданность лишь холодную вежливость и безразличие!.. Перед нами действительно крайняя степень индивидуалистического равнодушия ко всему на свете, кроме себя.

«Тамань» вновь подтверждает это впечатление, но и здесь тоже -- хотя на этот раз Печорин сам рассказывает о себе -- мы видим его еще как бы со стороны, только в его поступках, позволяющих нам всего лишь догадываться о том душевном потоке, что течет в них и питает их. И лишь в последней, венчающей повесть, фразе звучит какая-то новая, глухая еще, но многое предвещающая нота: «Что сталось с старухой и бедным слепым -- не знаю. Да и какое дело мне до радостей и бедствий человеческих!..»

И вот наконец «Княжна Мери», «журнал» Печорина, «исповедь души человеческой» -- этот откровенный, беспощадно правдивый рассказ о самом себе, этот трезвый, нелицемерный отчет перед собственной совестью, безбоязненное, проникающее до самых глубин души обнажение ее сокровенных движений, ее верований и мечтаний. Что же нового открывает нам «Княжна Мери» в индивидуализме Печорина?

Да, здесь снова индивидуалистическая природа печоринского характера выказывает себя на каждом шагу: изощренная изобретательность, с которой Печорин преследует молоденькую княжну, не имея намерений ни жениться, ни соблазнить ее, -- просто для того лишь, чтобы испытать то «необъятное наслаждение», что таится «в обладании молодой, едва распустившейся души», этого «цветка», лучший аромат которого достается лишь тому, кто сумеет сорвать его первым -- сорвать и, «подышав им досыта, бросить на дороге: авось кто-нибудь поднимет!»; расчетливое и столь же изобретательное глумление, несчастной жертвой которого оказывается пустой и ничтожный, но, в сущности, ни в чем не повинный мальчишка Грушницкий. Все это еще более усиливает первоначальное впечатление, окончательно убеждает нас в правильности поставленного диагноза. Да, перед нами индивидуализм.

Но всмотримся: здесь это впечатление - уже не просто объективный вывод из поступков Печорина. Здесь индивидуализм Героя Нашего Времени предстает перед нами уже и в некоем новом качестве - смутное предчувствие, возбужденном «Таманью» и заключающей ее жутковатой фразой, оправдывается. С каждой новой страницей дневника Печорина мы все отчетливее сознаем, что Печорина никак не отнесешь к тем людям, характер жизненного поведения которых складывается непроизвольно, «стихийно», являя собой всего лишь порожденную этими условиями устойчивую, но малоосознанную норму морали. Печорин сходит к нам со страниц своего дневника подлинным сыном своего времени -- времени поисков и сомнений, напряженной, лихорадочной работы мысли, все и вся подвергающей разъятию, анализу, пытающейся проникнуть в самые истоки «добра и зла». Плоть от плоти и кровь от крови своего поколения, Печорин находится в постоянном раздвоении духа; тяжкая печать рефлексии, постоянного самоанализа лежит на каждом его шаге, каждом движении Мануйлов В. А. Роман М.Ю. Лермонтова „Герой нашего времени". Комментарий. - 2-е изд., доп. - Л.: Советский писатель, 1975. - С. 182.. «Я взвешиваю, разбираю свои собственные страсти и поступки с строгим любопытством, но без участия. Во мне два человека: один живет в полном смысле этого слова, другой мыслит и судит его...» -- говорит он о себе сам. И мы видим, с какой трезвой ясностью отдает он себе отчет в характере своих поступков и побуждений, как верно понимает смысл малейшего движения собственной души. Мы видим, что индивидуалистическая природа его поступков -- отнюдь не секрет для него самого. Она вполне им осознана.

Более того, на каждом шагу мы убеждаемся, что здесь перед нами не просто некое пассивное самосознание, умение признаваться себе в тайных пружинах своих поступков, но и гораздо более устойчивая, последовательная жизненная позиция. Мы видим, что перед нами - принципиальная программа жизненного поведения.

«Идея зла, -- замечает Печорин на одной из страниц своего «журнала», -- не может войти в голову человека без того, чтоб он не захотел приложить ее к действительности: идеи -- создания органические, сказал кто-то; их рождение дает уже им форму, и эта форма есть действие». И он не только не устает действовать, но не страшится и откровенно формулировать свое кредо, -- и вот уже мы читаем в его дневнике признание, где формула эта отточена до предельной отчетливости и остроты: «Я смотрю на страдания и радости других только в отношении к себе, как на пищу, поддерживающую мои душевные силы...».

Да, в любой ситуации Печорин обнаруживает себя перед нами человеком, не просто привыкшим смотреть на страдания и радости других только «в отношении к себе», но и вполне сознательно идущим по этому пути ради того, чтобы хоть как-то, хоть на время забыть о преследующей его «скуке», о гнетущей пустоте существования. Он действительно -- и вполне сознательно -- «ничем не жертвует» для других, даже для тех, кого любит, -- он любит тоже «для себя», «для собственного удовольствия» Степанов М. Религия М.Ю. Лермонтова // Филологические записки. - 1915. - Вып. 2. - С. 162..

Правда, у него нет и полной внутренней убежденности, что именно индивидуалистический символ веры есть истина, - он подозревает о существовании иного, «высокого назначения» человека, допуская, что он просто «не угадал» этого назначения.

Но реальностью, единственной реальностью, пока не «угадано» нечто другое, остается для него именно этот принцип -- «смотреть на страдания и радости других только в отношении к себе». И он повторяет вновь и вновь это «правило», он развивает на его основе целую теорию счастья как «насыщенной гордости» («Быть для кого-нибудь причиною страданий и радостей, не имея на то никакого положительного права, -- не самая ли это сладкая пища нашей гордости? А что такое счастье? Насыщенная гордость»), -- по всему видно, что «правило» это кажется ему единственно надежным и реалистическим.

Таким предстает перед нами Печорин в «Княжне Мери». Но ведь тем самым мы действительно оказываемся перед новой, не менее «интригующей» загадкой.

Чем яснее мы видим, что Печорина никак нельзя назвать «стихийным» индивидуалистом, чем больше мы убеждаемся в том, что каждый шаг его, каждое движение «взвешены» и пpoверены мыслью, тем настойчивее встает перед нами вопрос: какая же логика убеждений, какой путь мысли привели Печорина -- человека, привыкшего во всем отдавать себе отчет, все подвергать холодному и трезвому анализу, все выводить из исходных оснований, -- к признанию в качестве основного правила жизни -- правила «смотреть на страдания и радости других только в отношении к себе»?

Разочарование в возможности проявить себя на общественном поприще? Вывод, что раз уж любые действия во имя высоких общественных целей обречены, остается жить только «для себя»?

Логика подобных объяснений достаточно хорошо знакома. Но необходимо задуматься о том, что обыденность мерки, которая прилагается к Печорину при такого рода «оправдании» его индивидуализма, свидетельствует лишь о сомнительной привычке считать вполне естественным, «житейским» делом отступничество от любых идеалов, раз их сегодняшнее осуществление «тактически» невозможно? Если несчастная Бэла, простодушный и преданный Максим Максимыч, наивная и чистая, не испорченная еще светом Мери расплачиваются лишь за то, что Печорин презирает общество, отвергнувшее его, - значит перед нами просто мелкая месть попранного самолюбия, оскорбленного тщеславия -- раз обстоятельства не дают мне достойной удовлетворить мое честолюбие, раз светская чернь не заслуживает того, чтобы обращаться с ней по-людски, так пусть же страдают за это все, кто только ни попадется на пути?!

Если бы и вправду к Печорину можно было применить эту постыдную мерку, перед нами был бы, конечно, уже не Печорин, а духовный пигмей, циник, знающий о существовании истинных идеалов человеческого поведения, но -- просто потому, что жить согласно их требованиям трудно, -- плюющий на них во всем, даже в частной своей жизни М.Ю. Лермонтов: pro et contra / Сост. В.М. Маркович, Г.Е. Потапова. - СПб.: РХГИ, 2002. - С. 423..

Здесь явно не хватает какого-то звена, какой-то последней решительной черты, способной объяснить нам действительные истоки печоринского демонизма. «Княжна Мери» не дает нам еще ответа на вопрос, который как раз в этой повести и встает перед нами особенно неотвязно и настойчиво.

Такова внутренняя «интрига» печоринского сознания, развернутая перед нами композицией романа. Остается только сказать, что последнее, недостающее ее звено и есть тот самый как раз «Фаталист», которому отводится, как правило, роль всего лишь некоего завершающего эмоционального штриха, призванного концентрированно выразить общее «настроение» романа своим мрачным колоритом.

«Геро́й на́шего вре́мени» - первый в русской прозе лирико-психологический роман , написанный Михаилом Юрьевичем Лермонтовым в 1838-1840 годах. Классика русской литературы.

Структура романа

Роман состоит из нескольких частей, хронологический порядок которых нарушен. Такое расположение служит особым художественным задачам: в частности, сначала Печорин показывается глазами Максима Максимыча, а только затем мы видим его изнутри, по записям из дневника.

• Предисловие
• ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
  • I. «Бэла»
  • II. «Максим Максимыч»
• «Журнал Печорина »
  • Предисловие
  • I. «Тамань»
• ЧАСТЬ ВТОРАЯ («Окончание журнала Печорина »)
  • II. «Княжна Мери»
  • III. «Фаталист»

Хронологический порядок глав

1. «Тамань»
2. «Княжна Мери»
3. «Бэла»
4. «Фаталист»
5. «Максим Максимыч»
6. Предисловие к «Журналу Печорина»

Между событиями «Бэлы» и встречей Печорина с Максимом Максимычем на глазах у рассказчика в «Максиме Максимыче» проходит пять лет.

Также в некоторых научных изданиях «Бэла» и «Фаталист» меняются местами.

Сюжет

«Бэла»

Представляет собой вложенный рассказ: повествование ведёт Максим Максимыч, который рассказывает свою историю неназванному офицеру, встретившемуся ему на Кавказе . Скучающий в горной глуши Печорин начинает свою службу с кражи чужого коня (благодаря помощи пятнадцатилетнего Азамата) и похищения Бэлы, любимой дочери местного князя (также при помощи Азамата (Бэла была его старшей сестрой) в обмен на коня Казбича), что вызывает соответствующую реакцию горцев. Но Печорину нет до этого дела. За неосторожным поступком молодого офицера следует обвал драматических событий: навсегда покидает семью Азамат; от руки Казбича погибает Бэла, а также её отец.

«Максим Максимыч»

Эта часть примыкает к «Бэле»; самостоятельного новеллистического значения не имеет, но для композиции романа целиком важна. Здесь читатель единственный раз встречается лицом к лицу с Печориным. Встреча старых приятелей не состоялась: это скорее мимолетный разговор с желанием одного из собеседников (Печорина) поскорее его закончить.

Повествование построено на контрасте двух противоположных персонажей - Печорина и Максима Максимыча. Портрет даётся глазами офицера-рассказчика. В этой главе высказывается попытка разгадать «внутреннего» Печорина через внешние «говорящие» черты.

«Тамань»

Печорин - личность неординарная и спорная. Он может жаловаться на сквозняк, а через некоторое время скакать с шашкой наголо на врага. Внутренняя противоречивость выражается как во внешности героя, так и в его поведении. На первый взгляд лицо Печорина кажется моложавым, но при лучшем рассмотрении можно заметить следы морщин, в улыбке же его присутствует что-то детское. Показательно, что глаза героя не смеялись, когда он смеялся.

Образ Печорина по главе «Максим Максимыч»: «Он был среднего роста; стройный, тонкий стан его и широкие плечи доказывали крепкое сложение, способное переносить все трудности кочевой жизни и перемены климатов, не побеждённое ни развратом столичной жизни, ни бурями душевными…»

Публикация

Роман появлялся в печати по частям с 1838 г. Первое полное издание вышло в г.

• «Бэла» была написана в г. Первая публикация - в «Отечественных записках» , март , т. 2, № 3.
• «Фаталист» был впервые опубликован в «Отечественных записках» в 1839 г., т. 6, № 11.
• «Тамань» была впервые напечатана в «Отечественных записках» в 1840 г., т. 8, № 2.
• «Максим Максимыч» впервые появился в печати в 1-м отдельном издании романа в г.
• «Княжна Мери» впервые появилась в 1-м издании романа.
• «Предисловие» было написано в Санкт-Петербурге весной г. и впервые появилось во втором издании романа.

Иллюстрации

Книгу многократно иллюстрировали известные художники, в числе которых Михаил Врубель (1890-1891) , Илья Репин , Евгений Лансере , Валентин Серов (1891), Леонид Фейнберг , Михаил Зичи () , Пётр Боклевский , Дементий Шмаринов (1941), Николай Дубовский (1890) и Владимир Бехтеев (1939).

Истоки и предшественники

• Лермонтов намеренно преодолевал авантюрную романтическую традицию романов на кавказскую тему, заданную Александром Бестужевым-Марлинским .
• Роман Альфреда де Мюссе «Исповедь сына века» вышел в 1836 г. и тоже повествует о «болезни», разумея «пороки поколения».
• Руссоистская традиция и разработка мотива любви европейца к «дикарке». Например, у Байрона , а также пушкинские «Цыганы» и «Кавказский пленник» .
• Пушкинские «Евгений Онегин», «Кавказский пленник», «Капитанская дочка» и проч.

Примыкающие произведения Лермонтова

География романа

Действие романа происходит на Кавказе. Основное место - Пятигорск. А также некоторые герои находятся в Кисловодске.

Кавказские народы в романе

Лермонтов, будучи офицером русской армии, ведшей боевые действия на Кавказе, весьма близко был знаком как с армейской жизнью, так и с бытом и обычаями местного населения. При написании романа эти знания были широко использованы писателем, картина жизни на Кавказе в 1830-е годы воспроизведена весьма подробно, как с помощью описания традиций местного населения, так и отношений между русскими и кавказцами. Уже в начале «Бэлы» Максим Максимыч проявляет характерный взгляд русского офицера на местное население, как на «азиатов-плутов, которые дерут деньги на водку с проезжающих». Кабардинцы и чеченцы определяются Максим Максимычем как «разбойники и голыши, зато отчаянные башки», при этом они противопоставляются осетинам , которых штабс-капитан характеризует как «преглупый народ, неспособный ни к какому образованию, у которого даже порядочного кинжала ни на ком не увидишь».

Более подробно в «Бэле» Лермонтов останавливается на жизни черкесов ; фактически этому посвящена почти вся эта глава.

Экранизации

Содержание
Введение.............................................................................................................3

1. 
   Структура романа........................................................................................4
2. 
   Роман «Герой нашего времени» как психологический...............................5

Список литературы............................................................................................9

Введение
«Герой нашего времени» (написан в 1838-1840) - знаменитый роман Михаила Юрьевича Лермонтова, классика русской литературы. Жанр романа - социально-психологический реализм.

Своеобразие жанра и композиции романа М. Ю. Лермонтова связано с его главной особенностью. «Герой нашего времени» – первый психологический роман в русской литературе. Поэтому более подробное рассмотрение особенностей данного романа является актуальным.

Под психологизмом понимается художественное изображение внутреннего мира персонажей, то есть их мыслей, переживаний, желаний, чувств. Лермонтов чаще всего использует прямую форму психологизма, непосредственное изображение внутренней жизни человека, прежде всего Печорина, и передаёт эти процессы в виде монолога, диалога, психологического самоанализа.

Цель работы - проанализировать психологизм романа «Герой нашего времени».

На основании цели работы были поставлены следующие задачи:

1. 
   Рассмотреть структуру романа;
2. 
   Проанализировать особенности романа как психологического.

Предмет работы - особенности психологизма романа «Герой нашего времени».

1. Структура романа
Роман состоит из нескольких частей, расположенных не в хронологическом порядке. Такое расположение служит особым художественным задачам: в частности, сначала Печорин показывается глазами Максима Максимыча, а только затем мы видим его изнутри, по дневниковым записям. Структура романа такова:

Предисловие;

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

II. Максим Максимыч

Журнал Печорина

Предисловие

I. Тамань

ЧАСТЬ ВТОРАЯ (Окончание журнала Печорина)

II. Княжна Мери

1. 
   Фаталист

• 
  «Тамань»;
• 
  «Княжна Мери»;
• 
  «Бэла»;
• 
  «Фаталист»;
• 
  «Максим Максимыч».

Рассмотрим более подробно, в чем же заключается психологизм романа?

1. 
   Роман «Герой нашего времени» как психологический

Не хронологический порядок повестей создаёт психологизм. Все персонажи показаны Печориным и в этом психологическом описании раскрывается его характер. Люди для него - эксперименты. Всё в романе направлено на раскрытие характера Григория Александровича. Чтобы читатель понял всю эту «вечную грусть» героя, причины которой кроются в самой натуре Печорина.

На композиционном уровне внутри каждой части Лермонтов прибегает отнюдь не к техническому, а к впечатляющему монтажу. Неукоснительно соблюдая принцип вторичной значимости сюжетных перипетий по сравнению с логикой приближения к психологическому «ядру» поступка, Лермонтов дробит действие. Так, например, сюжетно-эмоциональная кульминация «Княжны Мери», эпизод ночи перед дуэлью, и сама дуэль разъединяются в тексте отсрочкой и резкой сменой обстоятельств действия (то есть условий заполнения дневника): «И, может быть, я завтра умру!. .. и не останется на земле ни одного существа, которое поняло бы меня совершенно... Вот уже полтора месяца, как я в крепости N; Максим Максимыч ушёл на охоту» 2

Таким образом, из комплекса читательских впечатлений временно исключается «нецелесообразное» внимание к чистому событийному ряду.

Композиционная сложность романа неразрывно связана со сложным психологическим образом, который присущ Печорину. Можно сказать, что противоречивость и неоднозначность характера главного героя проявлялись не только в исследовании его духовного мира, но и в соотнесении главного героя с другими образами романа. Вот почему автор не сразу пришел к композиционному решению романа, благодаря которому мы приближаемся к Печорину.

Специфическое взаимодействие пространства и времени в произведении создает своеобразный кинематографический эффект, благодаря которому все душевные потрясения героя, его психологическое состояние представляется читателю постоянным, непрерывным фактом, который не устраняется сменой конкретных сюжетных событий. Таким образом, пространство и время главного героя и сюжета в произведении существуют параллельно.

«Бэла» и «Максим Максимыч» дают полную экспозицию героя: от общего плана («Бэла») сделан переход к крупному - теперь пора перейти к психологической разработке.

По окончании прочтения «Бэлы» образ Печорина для читателя остается загадкой; настроенный критично штабс-капитан («Что за диво! Скажите-ка, пожалуйста, вы вот, кажется, бывали в столице, и недавно: неужто тамошняя молодежь вся такова?») еще больше усиливает загадочность, при этом внося в черты портрета главного героя несколько вульгарный демонизм.

«Тамань», хотя и была написана, по всей видимости, вне прямой связи с романом в целом, но включена в «Героя нашего времени», словно сюжетное и психологическое «противоядие» итогу повестей «Бэла» и «Максим Максимыч».

Если в «Бэле» читателю еще может почудиться налет наивного «руссоизма», то в «Тамини» он просто исчезает. По правде говоря, Печорин уже в «Бэле» говорит о том, что «любовь дикарки немногим лучше любви знатной барыни», но это можно отнести как раз за счет «демонизма». В повести «Тамань» Печорин, который опять погнался за «любовью дикарки», терпит полное поражение, оказываясь на краю гибели. 3

Поэтому после такого поражения Печорину приходится покинуть мир «дикарок» и вернуться в мир «знатных» барынь и барышень. Так мы переходим от «Тамани» к «Княжне Мери».

В «Тамани» линия Печорина, особенности его поведения опускаются, а в «Княжне Мэри» опять поднимаются, так как мы знакомимся не только с поступками главного героя, а и с его мыслями, стремлениями, жалобами - и всё это заканчивается многозначительным «стихотворением в прозе». Смысл его выходит за пределы мелкой возни с княжной Мери и с Грушницким: «Я, как матрос, рожденный и выросший на палубе разбойничьего брига; его душа сжилась с бурями и битвами, и, выброшенный на берег, он скучает и томится, как ни мани его тенистая роща, как ни свети ему мирное солнце» 4 ... Однако больших битв и бурь ему не дождаться, - и самое большее - что он опять, как это было уже не раз, окажется на краю гибели - и не погибнет.

Таким образом читатель переходит к повести «Фаталист», которая является эпилогом. Но при этом в хронологии событий описанное в «Фаталисте» событие не является последним, так как встреча с Максимом Максимычем и отъезд главного героя в Персию происходят намного позже.

В этом смысле эпилогом бы считалось предисловие к «Журналу Печорина», так как именно в нем сообщается новость о том, что герой умер, подводятся некоторые итоги жизни Печорина. Получается, что о смерти Печорина сообщается в середине произведения, без подробностей. Новость подается как простая биографическая справка, с ошеломляющим своей неожиданностью переходом: «Это известие меня очень обрадовало».

Таким образом автор освобождается от необходимости заканчивать произведение гибелью Печорина. Такое решение дает Лермонтову возможность закончить роман на мажорной ноте: Печорин спасся от смерти и совершил смелый и полезный поступок (первый раз на протяжении всего романа), при этом он не был связан ни какими «пустыми страстями», так как тема любви в повести «Фаталист» отсутствует 5 .

Заключение
Роман «Герой нашего времени» можно с уверенностью назвать первым в русской прозе «личным» (согласно терминологии французской литературы), либо «аналитическим» романом, так как его сюжетным и идейным центром является не биография, а характер и личность героя, его душевная жизнь, переживания и мысли, отображенные как процесс.

К подлинному психологизму Лермонтова привели именно повышенный интерес к внутренним особенностям личности человека и его характера. Усложнение представлений читателя о душевной сложности человека, многомерности структуры человеческой личности - одна из главных заслуг автора.

Начальной ступенькой концепции человека, развитой в романе, можно считать лермонтовское решение вопроса о соотношении природно-физиологического и духовного начал.

Список литературы

1. 
   Белинский В. Г. Герой нашего времени. Сочинение М. Ю. Лермонтова./Полное собрание сочинений. Т. IV. - М.: АН СССР, 1954.
2. 
   Лермонтов М.Ю. Герой нашего времени. В кн.: Собрание сочинений в 4-х томах. Т. 4. - М.: Правда, 1969. // 1-е изд.: Лермонтов М.Ю. Герой нашего времени. - СПб., 1840.
3. 
   Эйхенбаум Б. М. Роман М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» // Лермонтов М.Ю. Герой нашего времени. - М.: Изд-во АН СССР, 1962. - С. 125-162.

1Лермонтов М.Ю. Герой нашего времени. В кн.: Собрание сочинений в 4-х томах. Т. 4. - М.: Правда, 1969. // 1-е изд.: Лермонтов М.Ю. Герой нашего времени. - СПб., 1840.

2 Белинский В. Г. Герой нашего времени. Сочинение М. Ю. Лермонтова./Полное собрание сочинений. Т. IV. - М.: АН СССР, 1954.

3 Эйхенбаум Б. М. Роман М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» // Лермонтов М.Ю. Герой нашего времени. - М.: Изд-во АН СССР, 1962. - С. 125-162.

4 Лермонтов М.Ю. Герой нашего времени. В кн.: Собрание сочинений в 4-х томах. Т. 4. - М.: Правда, 1969. // 1-е изд.: Лермонтов М.Ю. Герой нашего времени. - СПб., 1840.

5 Эйхенбаум Б. М. Роман М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» // Лермонтов М.Ю. Герой нашего времени. - М.: Изд-во АН СССР, 1962. - С. 125-162.

Особенности композиции романа «Герой нашего времени» исходят из того обстоятельства, что роман М.Ю. Лермонтова стал передовым произведением своего времени: в нем автор использовал новый жанр психолого-ориентированного романа, новый образ главного героя и, соответственно, новое композиционное членение произведения.

Сам автор уже после публикации своего романа в законченном виде признавался, что ни одно слово, ни одна строчка в нем не возникли случайно, все написанное было подчинено одной главной цели – показать читателям их современника – человека с благородными и дурными наклонностями, который, повинуясь чувству себялюбия, смог реализовать в жизни только свои пороки, а его достоинства так и остались лишь благими желаниями.

Когда роман только вышел в свет у критиков и у простых читателей возникло множество вопросов, которые касались композиционного членения этого произведения. Постараемся рассмотреть основные из этих вопросов.

Зачем была нарушена хронология изложения эпизодов жизни главного героя?

Особенности композиции «Героя нашего времени» связаны с тем, что мы узнаем о жизни главного героя весьма непоследовательно. Первая часть романа повествует о том, как Печорин похитил у родного отца черкешенку Бэлу, сделал ее своей любовницей, а позже потерял интерес к этой девушке. Бэлу в результате трагической случайности убил влюбленный в нее черкес Казбич.

Во второй части под названием «Максим Максимович» читатели узнают, что со дня смерти Бэлы прошло уже несколько лет, Печорин решил отправиться в Персию и умер по дороге туда. Из дневника Печорина становятся известно о событиях, которые произошли с главным героем до знакомства с Бэлой: Печорин попал в забавное приключение с контрабандистами на Тамани и в городе Кисловодске познакомился с молодой княжной Мери Лиговской, которую, сам того не желая, влюбил в себя, а потом отказался разделить ее чувства. Там же произошла дуэль между Печориным и Грушницким, в результате которой последний был убит.

Роман «Герой нашего времени» заканчивается частью «Фаталист», повествующей о частном эпизоде из жизни Печорина.

Изучая сюжет и композицию «Героя нашего времени», литературоведы сходятся во мнении, что автор нарушил хронологическое изложение жизни главного героя, чтобы, с одной стороны, подчеркнуть сумбурность жизни Печорина, его неумение подчинить свою судьбу одной главной идеи, с другой стороны, Лермонтов постарался раскрыть образ своего главного героя постепенно: сначала читатели увидели его со стороны глазами Максима Максимовича и рассказчика-офицера, а потом только познакомились с личным дневником Печорина, в котором он был предельно откровенен.

Как соотносятся сюжет и фабула в романе?

Новаторство Лермонтова-прозаика способствовало тому, что сюжет и фабула романа «Герой нашего времени» не совпадают друг с другом. Это приводит к тому, что читатель уделяет больше внимания не внешней канве событий из жизни главного героя, а его внутренним переживаниям. Литературоведы окрестили такой способ построения произведения «напряженной композицией», когда читатели видят героев романа в пиковые моменты их судьбы.

Поэтому композиция «Героя нашего времени» Лермонтова представляет собой уникальное явление в истории русской литературы: автор рассказывает о ключевых эпизодах из жизни своего героя, давая ему характеристику именно в моменты наивысших жизненных испытаний: это любовные переживания Печорина, его дуэль с Грушницким, его стычка с пьяным казаком, его опасное приключение с контрабандистами на Тамани.

Кроме того, Лермонтов прибегает к приему кольцевой композиции: впервые мы встречаем Печорина в крепости, в которой он служит с Максимом Максимовичем, последний раз мы видим героя в той же крепости, перед тем, как он уедет в Персию.

Как композиционное членение произведение помогает раскрыть образ главного героя?

По мнению большинства литературоведов, своеобразие композиционного решения романа помогает детально рассмотреть образ Печорина.
В первой части «Бела» личность Печорина показывается глазами его командира – доброго и честного Максима Максимовича. Автор развенчивает существующий в литературе того времени миф о прекрасной любви между дикаркой и молодым образованным дворянином. Печорин никак не соответствует образу молодого романтического героя, который создавался в произведениях современников писателя.

Во второй части «Максим Максимович» мы встречаем более детальное описание личности главного героя. Печорин описывается глазами рассказчика. Читатели получают представление о внешности героя и о его поведении. Романтический ореол вокруг Григория Александровича развевается окончательно.

В «Тамани» Лермонтов опровергает миф о романтической любви между девушкой, занимающейся контрабандисткой деятельностью, и молодым офицером. Молодая контрабандистка с романтическим именем Ундина ведет себя вовсе не возвышенно, она готова убить Печорина лишь за то, что тот оказался невольным свидетелем ее преступления. Печорин также характеризуется в этой части как человек авантюрного склада, готовый на все ради удовлетворения собственных желаний.

Часть «Княжна Мери» построена по принципу светской повести: в ней есть любовная история и конфликт между двумя офицерами за обладание сердцем девушки, который заканчивается трагически. В этой части образ Печорина получает полную реалистическую характеристику: читатели видят все внешние поступки героя и тайные движения его души.

В последний части романа «Фаталист» Лермонтов ставит важнейшие для него вопросы смысла жизни человека на земле: является ли человек хозяином своей судьбы или его ведет какой-то злой рок; можно ли обмануть свою судьбу или это невозможно и т.д.? В последний части Печорин предстает перед нами в образе человека, который готов бороться с судьбой. Однако читатели понимают, что эта борьба приведет его в итоге к ранней смерти.

Роль композиции в романе «Герой нашего времени» очень важна. Именно благодаря необычному композиционному членению произведения автору удается добиться полного воплощения своего творческого замысла – создания нового психолого-ориентированного жанра романа.

Представленные композиционны особенности произведения могут быть использованы учениками 9 классов при подготовке материала для сочинения на тему «Особенности композиции романа «Герой нашего времени»».

Тест по произведению

Своеобразие романа «Герой нашего времени» , как известно, состоит в том, что каждая его глава представляет собой повесть, до некоторой степени самостоятельную. В связи с этим исследователи обратили внимание на то обстоятельство, что циклы повестей были распространенным явлением в литературе первой половины XIX века, и высказывали предположение о соприродности композиции «Героя нашего времени» с композицией повествовательных циклов. Думается, что такое сходство - явление чисто внешнее. Прозаические циклы 1830-1840-х годов объединялись либо рассказчиком («Вечера на хуторе близ Диканьки» Гоголя), либо сюжетной ситуацией спора, дискуссии, обсуждения каких-то проблем несколькими персонажами («Русские ночи» В.Ф. Одоевского). Если сравнить с этими двумя типами циклов роман Лермонтова, то окажется, что он скорее противостоит им: рассказчики в «Герое нашего времени» меняются, а спор - это не спор персонажей, а напряженное размышление главного героя, его непрерывный самоанализ , спор с судьбой и с собой. Нерасторжимое единство лермонтовского романа достигнуто не извне, как в циклах повестей, а изнутри, определено единством ищущего сознания героя. Поэтому с точки зрения композиции «Герой нашего времени» «скорее может быть уподоблен не циклу повестей, а лирическому стихотворному циклу» . Кроме этого, Журавлева выделяет словесно-образные символические мотивы каждой из повестей, доказывая тем самым их сюжетную самостоятельность и лиричность.
Согласно этой точке зрения, «Бэла», «Максим Максимыч» и «Княжна Мери» - повести «горные», «Тамань» - «морская», а основной мотив-доминанта «Фаталиста» - звезды.
«Бэла» и «Максим Максимыч» - это путевые очерки едущего по горной дороге офицера. В известной степени горы входят в повествование как объект изображения, не менее привлекающий внимание, чем действующие лица истории, рассказанной штабс-капитаном. «Со всех сторон горы неприступные, красноватые скалы, обвешанные зеленым плющом и увенчанные купами чинар, желтые обрывы, исчерченные промоинами, а там высоко-высоко золотая бахрома снегов, а внизу Арагва, обнявшись с другой безыменной речкой, шумно вырывающейся из черного, полного мглою ущелья, тянется серебряною нитью и сверкает, как змея своею чешуею» .
В «Княжне Мери» мотив гор приобретает философское звучание. Сценическая площадка, на которой ведет свою игру Печорин, как бы замкнута кольцом гор. «Вид с трех сторон у меня чудесный. На запад пятиглавый Бешту синеет, как «последняя туча рассеянной бури»; на север подымается Машук, как мохнатая персидская шапка, и закрывает всю эту часть небосклона, <…> а на краю горизонта тянется серебряная цепь снеговых вершин, начинаясь Казбеком и оканчиваясь двуглавым Эльбрусом» .
В «Тамани» особое значение приобретает символика корабля и моря , характерная для романтической поэзии . Короткие, но до предела насыщенные морские пейзажи создают атмосферу простора и тревоги. Существует в повести и прямой поэтический комментарий к мотиву моря - песня контрабандистки.
Мотив «путеводной звезды» со всей силой прозвучал в последней повести - «Фаталисте». «Фаталист» - философский комментарий ко всему роману. Размышления о судьбе, о предопределении, о воле человека и о законах жизни, не зависящих от этой воли, - все это находит здесь прямое выражение: «Звезды спокойно сияли на темно-голубом своде, и мне стало смешно, когда я вспомнил, что были некогда люди премудрые, думавшие, что светила небесные принимают участие в наших ничтожных спорах за клочок земли или за какие-нибудь вымышленные права» .
Наивной вере предков, дававшей им силу для деятельной жизни, лермонтовский герой противопоставляет умудренность своих современников, которая, однако, лишила их энергии и воли. «А мы, их жалкие потомки, <…> равнодушно переходили от сомнения к сомнению, <…> не имея ни надежды, ни даже того неопределенного, хотя истинного наслаждения, которое встречает душа во всякой борьбе с людьми или с судьбою» .
Такой взгляд на роман позволяет Журавлевой сделать определенного рода выводы, нетрадиционные в своей основе: «Словесно-смысловые мотивы, характерные для поэзии Лермонтова, объединяют роман не сюжетно, а словесно-образной связью, как бывает объединен лирический цикл» .
Необычное построение романа вызвало множество споров и предположений. Так, Фохт считает, что жизнь героя в романе дана не только «фрагментарно», но и с полным нарушением хронологической последовательности, которая «первоначально производит впечатление чего-то случайного, но такое построение имеет в виду реалистическую задачу: показать бесцельность героя, события жизни которого не подчинены его направлению воли, возникают случайно, не связаны между собой» .
Такое предположение тесным образом связано с исследованием Мануйлова, который делает прямое указание на то, что Лермонтов сознательно ломает этот порядок частей, «усиливает сюжетное напряжение, дает возможность максимально заинтересовать читателя Печориным и его судьбой, постепенно раскрывая во всей противоречивости и сложности его характер» .
Серьезное, на наш взгляд, исследование в этой области провел Эйхенбаум, точка зрения которого представляется наиболее точной и обоснованной.
«Герой нашего времени» - это цикл повестей , собранных вокруг одного героя. Эйхенбаум нарушение хронологической последовательности объясняет «путем скрещения двух хронологических движений» . По его мнению, одно из них идет прямо и последовательно: от первой встречи с Максимом Максимычем («Бэла») - ко второй, через день; затем, спустя какое-то время, автор, узнав о смерти Печорина, публикует его записки. Это хронология самого рассказывания - последовательная история ознакомления автора (а вместе с ним и читателя) со своим героем. Другое дело - хронология событий , т. е. биография героя : от «Тамани» идет прямое движение к «Княжне Мери», поскольку Печорин приезжает на воды, очевидно, после участия в военной экспедиции; но между «Княжной Мери» и «Фаталистом» надо вставить историю с Бэлой, так как в крепость к Максиму Максимычу Печорин попадает после дуэли с Грушницким. Встреча автора с героем, описанная в повести «Максим Максимыч», происходит спустя пять лет после события, рассказанного в «Бэле» («… этому скоро пять лет», - говорит штабс-капитан), а читатель узнает о ней до чтения «Журнала». Наконец, о смерти героя рассказано раньше, чем об истории с ундиной, с княжной Мери - из предисловия к «Журналу». Мало того, это сообщение сделано с ошеломляющей своей неожиданностью прибавкой: «Недавно я узнал, что Печорин, возвращаясь из Персии, умер. Это известие меня очень обрадовало…» .
Перед нами, таким образом, «как бы двойная композиция , которая, с одной стороны, создает нужное для романа впечатление длительности и сложности сюжета, а с другой - постепенно вводит читателя в душевный мир героя и открывает возможность для самых естественных мотивировок наиболее трудных и острых положений - вроде встречи автора со своим собственным героем или преждевременного (с сюжетной точки зрения) сообщения о его смерти. Это было новым, по сравнению с русской прозой 30-х годов, явлением и вовсе не узко «формальным», поскольку оно было порождено стремлением рассказать «историю души человеческой», поставить, как говорил Белинский, «важный современный вопрос о внутреннем человеке » Двойная композиция романа подкрепляется двойной психологией и стилистическим строем рассказанной в нем русской жизни» .
«Композиционно-повествовательная структура «Героя нашего времени» в значительной мере подчинена психологизму как стилевой доминанте. Смена рассказчиков нацелена на то, чтобы психологизм постоянно усиливался, анализ внутреннего мира делался более глубоким и всеобъемлющим» .
Повесть «Бэла» представляет собой сложную сюжетно-жанровую структуру, при которой авантюрная новелла оказывается входящей в «путешествие», и наоборот - «путешествие» входит в новеллу как «тормозящий ее изложение элемент, делающий ее построение ступенчатым» .
Она начинается путевыми записками. Их автор - русский офицер, странствующий «с подорожной по казенной надобности». Центральным в повести «Бэла» является рассказ Максима Максимыча, включенный в записки странствующего офицера. Кроме этого, он осложнен и тем, что в первую его часть включен рассказ Казбича, как он спасался от казаков, во вторую - автохарактеристика Печорина. Этой композиции повести соответствует ее стилистическая сложность. Каждое действующее лицо имеет свою речевую манеру.
«Вложив рассказ об истории Печорина и Бэлы в уста старого «кавказца» Максима Максимыча, Лермонтов оттенил трагическую опустошенность Печорина и вместе с тем противопоставил ему цельный характер русского человека» .
Во второй повести, связывающей «Бэлу» с «Журналом Печорина» и озаглавленной «Максим Максимыч», старый штабс-капитан уже ничего не рассказывает. «Мы молчали. Об чем было нам говорить? Он уж рассказал мне о себе все, что было занимательного…» .
В повести «Максим Максимыч» единственный раз автор романа сталкивается с Печориным лицом к лицу. И эта встреча позволяет ему нарисовать точный психологический портрет человека, судьбой которого читатель уже заинтересовался в повести «Бэла». Таким образом, «Бэла» и «Максим Максимыч» представляют собой некую экспозицию жизни главного героя, построенную на замечаниях и предположениях посторонних людей.
«Журнал Печорина» - это записки героя, попавшие в руки странствующего офицера. «Журнал» состоит из трех повестей: «Тамань», «Княжна Мери» и «Фаталист».
«Тамань» - остросюжетная и вместе с тем самая лирическая повесть во всей книге - по-новому и в реалистической манере продолжает традиции разбойничьих повестей. В то же время в «Тамань» вплетен распространенный в романтической балладе мотив русалки, ундины, но он переведен в реальный жизненный план: ундина превращается в обольстительную контрабандистку.
«Княжна Мери» написана в форме дневника, где происходит уже непосредственно самоанализ и самораскрытие героя . Дневник Печорина открывается записью, сделанной 11 мая, на другой день после приезда в Пятигорск. Описания последующих событий составляют как бы первую, «пятигорскую» часть повести. Запись от 10 июня открывают вторую, «кисловодскую» часть его дневника. Во второй части события развиваются стремительнее, последовательно подводя к кульминации повести и всего романа - к дуэли Печорина с Грушницким. За дуэль Печорин попадает в крепость к Максиму Максимычу. Этим и заканчивается повесть.
Таким образом, все события «Княжны Мери» укладываются в срок, немногим больший, чем полтора месяца. Но повествование об этих днях дает возможность Лермонтову с исключительной глубиной и полнотой раскрыть изнутри противоречивый образ Печорина.
Повесть «Фаталист» играет роль эпилога, хотя в порядке событий рассказанное происшествие вовсе не последнее: встреча с Максимом Максимычем и отъезд в Персию происходят гораздо позднее.
Надо отметить, что повесть «Фаталист» вызвала среди исследователей романа различные толкования. Так, Белинский считал, что «Фаталист» - всего лишь приложение к роману.
В связи с этим Левин сделал предположение, что «если бы Лермонтов закончил «Героя нашего времени» «Княжной Мери», то одна из важнейших линий романа оказалась бы разорванной и незавершенной, и в этом виде должно было быть получиться совершенно иное, прямо противоположное авторскому замыслу истолкование. Речь идет о проблеме судьбы, которая решается через отношение к ней Печорина» . Таким образом, это еще раз доказывает, что философская мысль присуща всему роману в целом, а не его отдельной части.
«Вся цепь повестей построена так, что автор сам постоянно узнает о своем герое и, публикуя его «Журнал», специально объясняет причины, побудившие «передать публике <…> тайны человека, которого он «никогда не знал» и «видел только раз <…> на большой дороге». Это совершенно новое и, конечно, принципиально обдуманное соотношение автора и героя, подсказанное решением отказаться не только от авторских лирических исповедей, но и от такого положения, какое было установлено, например, в «Евгении Онегине». Именно поэтому вводится рассказчик, приятель героя, но человек, плохо разбирающийся в психологических тонкостях» .
Образ же странствующего офицера введен для того, чтобы «отчетливо отделить Печорина от Лермонтова. Герой не друг и даже не знакомый автора, он видел его только раз и не имеет к нему ни дружбы, ни вражды. Именно как к постороннему человеку, рассматривая его без личной симпатии, относится повествователь к герою произведения» .
Композиционное расположение пяти повестей романа обнаруживает глубокую связь с идейным замыслом произведения и характером отражаемой действительности. Это ломаная, прерывистая линия повествования, то забегающая вперед, то вновь возвращающаяся назад, как бы предназначена для отражения судьбы, исполненной всяческих метаний, бесцельных бросков в сторону, случайностей, вырастающих в событие. В ней как будто бы должна была уложиться биография героя. Но эта даже и не биография, а только одна ее полоса, вырванная из середины. До нее - лишь глухое упоминание о петербургской светской жизни Печорина, а в черновом автографе еще и неопределенный намек на какую-то имевшую там место «страшную историю дуэли», после вычеркнутый Лермонтовым. После нее - вновь полоса неизвестности, заканчивающаяся смертью героя. Заметим, что об этом факте мы узнаем в середине романа - в виде простой биографической справки. Такой решение освободило автора от необходимости завершать роман гибелью героя. «Благодаря своеобразной двойной композиции и фрагментарной структуре романа герой в художественном (сюжетном) смысле не погибает: роман заканчивается перспективой в будущее - выходом героя из трагического состояния бездейственной обреченности («Я смело иду вперед»)» .